Max Home IndustryУкраина заявляет, что ее силы отвоевали у российских войск деревни к северу и северо-востоку от Харькова, оттеснив их к границе. Продолжение наступления может означать изменение динамики войны и поставить под угрозу основное продвижение россии на юг. Корреспондент BBC Квентин Соммервиль и оператор Даррен Конвей находились вместе с украинскими войсками во время их наступления.
Село Русская Лозовая находится в центре поворота в ответе Украины на российскую агрессию.
Недавно оно было освобождено в результате скоординированных усилий под руководством высшего военного командования. Украинские войска территориальной обороны, национальной гвардии и регулярной армии пытаются отбросить русских назад вдоль 32-километровой (20-мильной) линии фронта. В российском городе Белгород, расположенном по другую сторону границы, войска собираются для вероятного контрнаступления.
Мы ехали на север из города Харьков вместе с украинскими войсками. Российские снаряды продолжали попадать в деревню.
Жители деревни были изолированы от второго по величине города Украины — всего в 8 км (5 милях) к югу — без электричества и воды, с малым количеством продовольствия, без телефона и интернета. Из близлежащих лесов и холмов российские минометы и артиллерия непрерывно обстреливали Харьков.
На армейском пункте помощи мы встретили Раису Опанасивну, которая живет в Руськой Лозовой уже 30 лет. 66-летняя женщина подошла к украинским солдатам, отягощенная историей и двумя большими пластиковыми пакетами с покупками.
Под вязаной серой шапочкой ее исхудалое лицо было обветренным, стройная фигура ссутулилась. Она не видела столько людей уже несколько месяцев. С начала войны ее деревня находилась под русской оккупацией.
Русские приходили из дома в дом. «Они проверяли дома, спрашивали, есть ли у нас винтовки. Но у меня ничего нет. Я одна», — сказала Раиса.
Руська Лозова была разорвана на части, но более того, весь мир Раисы был перевернут вторжением россии. На востоке страны война привела не только к пересмотру отношения людей к россии, которая находится всего в 30 км к северу, но и к более личной переоценке того, что значит быть русскоязычным украинцем.
Месяц назад русские были буквально у ворот Харькова. Обстрелы были постоянными, и здания на улице, где мы остановились, попадали под обстрел. Стало так плохо, что легче было считать часы тишины, чем часы взрывов. Было ощущение, что мы находимся на краю пропасти, где еще одна согласованная российская атака может разорвать город.
В северном районе Салтовки были разрушены целые многоквартирные дома. У тех, кто остался, не было ни электричества, ни воды, и они были вынуждены готовить еду на небольших кострах, которые разводили на лестничных клетках.
Но призрак русской победы, который преследовал этот город, исчез. На прошлой неделе я сидел в парке в центре города, где трава аккуратно подстрижена, цветут клумбы, и ел мороженое в кафе. Город по-прежнему практически пуст, но количество ударов российской артиллерии сократилось с десятков в день до нескольких. Сирены воздушной тревоги все еще регулярно воют, но Харьков больше не чувствует себя на грани катастрофы.
Пока скромные успехи Украины могут иметь стратегические последствия для войны россии на Донбассе на юго-востоке, угрожая линиям снабжения захватчиков.
Когда мы вместе с украинскими войсками направлялись на север от Харькова к селам и городам, обозначающим новую линию фронта, дорога оставалась усеянной воронками и отстрелянными российскими ракетами. По краям шоссе стояли разрушенные российские машины и сгоревшие грузовики, которые использовались для блокирования первоначального наступления на Харьков.
Мы ехали на скорости — за рулем сидел командир добровольческого подразделения, уперев винтовку в подножку. «Обочины дороги заминированы», — сказал он, когда машина пронеслась через череду блокпостов и танковых ловушек.
Наша машина была единственной на дороге, и мы знали, что на лесистом холме перед нами все еще бродят российские танки и артиллерия.
Война в Харьковской области изменилась — теперь это игра в «ястреба и мышь», где беспилотники каждой стороны постоянно кружат, пытаясь определить танки и орудия противника для прицельного артиллерийского обстрела.
Мы проехали мимо лежащей в канаве российской ракетной установки «Град» и разбитой зеленой «Лады» военного образца с белой эмблемой «Z» на дверях.
«Секретное оружие россии», — сказал командир под смех своих подчиненных.
Недалеко от Руська Лозова на дороге остались следы ожогов — все, что осталось от гражданского автомобиля, уничтоженного российским снарядом. Разбитой машины не было, но ее содержимое было разбросано по дороге — розовое одеяло здесь, одежда там. В результате удара погибло несколько человек.
В деревне видны последствия битвы за контроль. Дома разрушены обстрелами, некоторые здания все еще горят. У одного дома, мимо которого мы проходили, была разбита крыша, а у ворот выстроились в ряд ярко-красные тюльпаны.
Бой стал более подвижным, и бойцы не задерживаются на открытой местности. Они бегут по открытой местности на скорости и карабкаются на стены, чтобы избежать огня русских из леса, расположенного менее чем в полукилометре.
Они считают, что российские бойцы ушли, и воюют в основном мужчины из сепаратистского Донбасса. Но на следующий день после нашего отъезда возле фронта было захвачено еще больше русских.
Нам пришлось внезапно укрыться в окопе, их первой линии против врага, когда российская артиллерия снова открыла огонь и снаряды засвистели над головой. Через несколько секунд они приземлились на другой стороне деревни.
На противотанковой позиции стояли противотанковые ракеты Javelin, поставленные США, и их британские версии, готовые к применению. На этом наблюдательном пункте находились два добровольца, которые отвечали мне по-французски. Они украинцы, но вступили во французский Иностранный легион. Один из них сказал мне, что служил три года, но дезертировал, чтобы присоединиться к борьбе за Украину.
Возможно, это то оружие, которое россия недооценила — сила украинской солидарности. Еще до того, как сюда начала поступать западная военная помощь, именно она стала основой обороны Украины. Среди добровольцев — экономист, бизнесмен, механик и чемпион по ралли-рейдам.
Я встретился с командиром перед Днем Победы 9 мая, который россия и Украина отмечают в честь победы Советского Союза над нацистским режимом Германии во время Второй мировой войны, и спросил его, что он означает в этом году. Он считает, что праздник был испорчен.
«Я родился в Советском Союзе», — продолжает он, потягивая свежезаваренный чай. «Русские, к моему сожалению, используют все как оружие. Наши общие даты, наш общий язык, наша общая религия. россия без колебаний использует все средства. Поэтому сейчас здесь все ненавидят русский язык — даже русский поэт Александр Пушкин стал персоной нон грата — поэтому наша церковь расколота, и все, что здесь есть русского, будет переименовано».
В городке Руська Лозова осталось мало людей. Раиса в сером пальто и шерстяной шапочке подошла к военным медикам, оцепенев от обстрела вокруг и ран, которые он нанес на ее тело. Ее лицо было усеяно осколками, а половина пальца отсутствовала.
Когда она сняла куртку, ее тонкая рука была разрезана у бицепса.
«Разрезана, как куриное филе. Вы можете извлечь осколки?» спрашивает Раиса.
Возможно, потому что она не видела людей несколько месяцев или из-за перенесенного в прошлом году инсульта, но она только сейчас вновь обрела способность говорить.
Ее рассказ начал литься. Вокруг нее собралась группа солдат.
«Когда я рожала, нас, матерей, было трое. Я была посередине. Они кричали. Я была спокойна. Я поднесла ремешок от рубашки ко рту. Врач сказал мне кричать. Но я сказала, что не имеет значения, кричишь ты или нет. Это все равно больно. Так я родила своего сына. Тихо».
Мужчины вокруг нее морщились, когда она говорила им обрезать ножницами отслоившуюся кожу. Одного солдата тошнило, пока медик накладывал на нее пластырь. Пока все это происходило, она размышляла о судьбе своей деревни и империи, распад которой она видела — ее дом и ее история лежали в руинах.
Она пережила Советский Союз в то время, когда россия и Украина были взаимосвязанными странами. В течение многих лет она жила в Восточной Германии, где забеременела и вернулась в Украину, чтобы рожать в одиночестве.
«Мой отец и отец [путина] вместе сражались против Гитлера, верно? Неужели такое возможно? А теперь мы сражаемся друг против друга», — сказала она нам. «[Мы были] самыми близкими народами. Такого никогда не было раньше. Были немецкие захватчики, а теперь это наш народ».
После перевязки Раису проводили к ожидавшей ее машине, чтобы отвезти в больницу в Харькове.
Большинство жителей деревни эвакуируются, автобусы ждут, чтобы перевезти тех, у кого нет машин.
Российская оккупация разорвала деревню на части, как в прямом, так и в переносном смысле. В подвале одного из домов задержано полдюжины местных жителей. Их подозревают в пособничестве врагу. Их глаза закрыты балаклавами, надетыми на голову, руки связаны. Среди них, по крайней мере, одна женщина. Их оставляют одних в комнате, а затем отводят в службу безопасности для допроса.
Их телефоны будут проверены, социальные сети тоже. Полицейские посты на дороге в Харьков допрашивают всех, кто едет из освобожденных районов, в поисках диверсантов. Коллаборационистам грозит 15 лет тюрьмы или пожизненное заключение, если их действия привели к гибели украинцев.
Вряд ли Раиса сможет когда-нибудь простить россию за нанесенные ей раны. И с каждым боем бойцы на передовой освобождаются от уз, которые когда-то связывали эти два народа.
Но операция к северу от Харькова еще не завершена, и она была дорогостоящей. Это только один фронт в войне, которая, похоже, будет долгой.